Ну вот, собралась духом, пишу отчетец о родах... Рожала я без контрактов и договоренностей, попросту говоря, самотеком, в знаменитом хорошей репутацией 17-м роддоме города Москвы. Долго мучилась вопросом, за что платить здоровой москвичке с родовым сертификатом, для которой 17-й роддом является районным и ближайшим. Решила, что не за что: без телевизора в палате я переживу, без мужа на родах тоже.

Приехала я туда 2 октября 2007 г. на чудесном сроке – 41 неделя и 4 дня, без каких-либо предвестников вообще. После осмотра я сразу попала в дородовое отделение – двухместную чистенькую палату, где, кроме меня, лежала девушка-платница. Напротив находилась пятиместная палата, где временно тусовались девчонки из патологии – у них там мест не было.

В 22.00 нам с платницей поставили ламинарии – водоросли такие для размягчения шейки матки, 5 штук. Процедура не то чтобы болезненная, но довольно неприятная: вставляют зеркало на всю ширину и запихивают палки. После этого у меня начались несильные, но противненькие схватки, у соседки ломила спина... Мы разговорились, и тут вошла ее контрактный врач:

– Чего не спите? Вам завтра весь день рожать. А тебе (показывает на меня) еще дольше.

– Почему?! – пугаюсь я.

– Все тебе расскажи! У тебя все еще хуже, чем у нее. Спите, завтра подъем в 6 утра!

И ушла... Что хуже, почему хуже... Ну насчет 6 утра она, конечно, пошутила...

6 утра. Врач тут, как часы. Здесь со временем не шутят. Растолкала нас с соседкой. Вынула ламинарии, довольно грубо, больно. Разорвала руками все оболочки, вскрыла пузырь. Ожидала, что польется вода. Но лилась почему-то только кровь. Оказывается, у меня маловодие. Ни на одном УЗИ его не определили. Вот почему у меня всю беременность был небольшой живот. Хоть одна тайна раскрылась. Как хорошо, что я рожать буду не у этого врача...

Схватки усиливались. Повели на клизму. Оказывается, сочетание клизмы и схватки дает непередаваемые ощущения! А вот душ после всего этого – сказка. Однозначно, вода помогает на определенном этапе схваток.

7.00. Я в персональном родовом блоке. Недоуменно оглядываюсь. Это все мне? Вы меня ни с кем не путаете? Не путают... Большое светлое помещение, кровать, мониторы, персональное родовое кресло, пеленальный столик. А я думала рожать в общем зале вместе с десятью безумно орущими женщинами... О, даже мячик подогнали, схватки пропрыгивать.

Каждые полчаса ко мне приходили то медсестры, то врачи – смотрели раскрытие. Раскрытия не было. Периодически проверяли цвет вод, сделали амниотомию – проверить воды за ребенком. Все было хорошо, кроме самого главного: дите выходить отказывалось категорически, родовой деятельности не было.

Дежурным врачом был Евгений Халитович – молодой симпатичный мужчина, слишком заботливый для бесплатных родов. Сказал, что когда раскрытие будет хотя бы 5 сантиметров, можно будет сделать эпидуральную анестезию. А пока рано. Терпите... Так я "протерпела" еще 7 часов... Раскрытия не было...

14.00. Меня посетил знаменитый Корбут - заместитель главного врача. В компании студентов. Решили ставить окситоцин. Как только капли раствора вошли внутрь, сердце мое бешено заколотилось, на лбу выступил пот, голова пошла кругом. Я на полном серьезе решила, что умираю, попрощалась мысленно со всеми... Но это было только начало. На форумах по беременности писали правду: схватки, стимулированные окситоцином, очень болезненные. Во всяком случае, до этого их можно было терпеть. Теперь нет. И я, черный пояс по каратэ, привыкшая к боли, дико заорала...

15.30. Прошло полтора часа. Схватки безумные. Ничто не помогает – ни дыхание, ни мячик, ни хождение по палате, ни разные позы. Пытаюсь справиться с собой, утешаясь, что вот-вот все закончится. Входит толпа врачей, смотрят. Раскрытие 1-2 сантиметра, воды становятся зеленоватые... Трындец! Экстренное кесарево.

...Почему все так боятся кесарева? Мне после 16-часовых схваток оно показалось просто райским спасением. Сделали укол в спину – безумная боль ушла. Оставалось только наблюдать, как через несколько минут надо мной подняли синенькую кричащую девочку.

– Дежурная бригада поздравляет Вас с рождением дочери, – торжественно, но как-то забавно смешно произнес Евгений Халитович. Время рождения 16.15, вес 3300 г, рост 51 см, 8-9 по Апгар. Уф!

Девочку поднесли ко мне.

– Какая страшненькая, – выдала я. Ничего умнее мне в голову не пришло. Ну не вызвал у меня тогда умиления синий склизкий комочек.

– С ума сошла! Красавица-девочка. А если не нравится, то я себе заберу. Я девочек люблю, – ответила анестезиолог.

Пока меня зашивали, я спросила, а что там за чудо-укол для сокращения матки сделали Наташе Королевой. Евгений Халитович заверил, что мне сделали ровно такой же и что я теперь не хуже Королевой, а в общем-то лучше, потому что высокая. Не думаю, что последнему обстоятельству он был впоследствии очень рад, ведь с операционного стола на каталку врачи сгружали меня вчетвером, а бедный Евгений Халитович даже порвал от напряжения операционные штаны.

Отвезли в реанимацию, поставили катетер. Провалялась там 7 часов под датчиками, потом меня наконец перевели в послеродовую палату.

Палаты в 17-м замечательные – чистенькие, уютные. Не каждая гостиница такими номерами сможет похвастаться. Тех, у кого не было проблем в родах, заселяют на 6-й этаж в палаты совместного пребывания с ребенком. Кому повезло меньше, как мне, селят на 5-й, в двухместные палаты. Детишки там лежат отдельно, но можно брать их в палату на кормление.

Только я закрыла глаза в надежде заснуть, как пришла медсестра. Объяснила распорядок дня, что где находится, что мне теперь можно, а что нет. Подъем в 5.30 утра, отбой в 24.00. Кормят детишек 6 раз в день, нас 3 раза. Жестко!

К утру мне разрешили походить в позе "старуха Изергиль". И только я, скрючившись от боли и держась за живот, попыталась пройти несколько шагов, как услышала в свою сторону крик из детского отделения:

– Это кто там ковыляет? А ну на кормление!

Я впервые увидела свою девульку – аккуратно запеленатую, чистенькую, вовсе не синюю. Симпатяга, оказывается. Рассмотрела. Ни на кого не похожа. Люди-и-и-и! А как кормить-то? А в ответ тишина... Поймала медсестру, попросила показать, она ответила, что у меня должен быть материнский инстинкт. Ушла...

Кое-как приспособилась, естественно, неправильно. Девулька оттяпала мне часть соска. Никто ничего не объясняет, не рассказывает, не показывает... У соседки по палате тоже первый ребенок. Что с ними делать – мы не в курсе. Спасибо, нашли за стенкой девочку, у которой уже второй. Если бы не она, кормить я бы так и не научилась.

Кормят детишек строго по расписанию, несмотря на их дикие крики. Примерно за 10 минут до часа Х у закрытых дверей детского отделения начинают, как голодные волки, бродить мамаши. Но медсестры непреклонны – не пускают никого.

Очень хочется кушать – двое суток не жрамши. На завтрак жидкий геркулес, размазанный по тарелке, с кусочком белого хлеба. Обед – суп из капусты, который кормящим нельзя, и рагу с горохом, которое нельзя тоже. Ужин – кусочек творожной запеканки 5 на 5 сантиметров. Кормят очень мало, с явным расчетом, что будут докармливать родственники. Гемоглобин мой, и без того не шикарный, упал со 110 до 94 единиц.

Каждое утро мы имели удовольствие наблюдать у себя в палате гинеколога и педиатра. Все очень вежливые, внимательные. Правда, от педиатра мы с соседкой ожидали хотя бы элементарных сведений по уходу за ребенком, а вместо этого слышали только, что детишки наши убавляют в весе.

Поскольку кесарево сечение в 17-м роддоме делают только в случае очень-очень крайней необходимости, то лежала я с ним практически одна. Врачи ходили косяками. То капельницы от вздутия живота, то таблетки, то просто осмотры. В общем, вниманием обделена совершенно не была и на свою фамилию реагировала не всегда адекватно, нервно вздрагивая. Один раз даже зашел Евгений Халитович, хотя слышала от соседок-платниц, что даже их контрактные врачи после родов к ним больше не заглядывают.

Пролежала я в роддоме 5 дней. Пришло молоко, доча стала поправляться. За дефицитом мест меня решили вытурить, хотя лейкоциты были 16, а гемоглобин так и остался на 94-й отметке. О том, что меня выписывают, муж и мама узнали за час до непосредственной выписки. Хорошо, что живем недалеко, приехали быстро.

Выписывалась я с пакетом подарков от фирм-производителей товаров для детей, которых вполне хватило на первое время – памперсы, кремы под подгузник, кремы для малыша, куча книжек, капли для носа, салфетки для протирки попки – все необходимое было. А вот знаний по уходу так и не прибавилось – никто ничего не рассказал. Никаких пеленок-распашонок тоже не давали.

Собрала я быстренько свои вещички, ушла переодеваться для выхода "в свет". Последний раз с грустью посмотрела, как красиво одевают и упаковывают мою девочку. Я так красиво не смогла бы. Вышла к своим – бледная, уставшая, с синяками под глазами, с розовым конвертиком в руках. Что с тобой теперь делать, мой розовый конвертик? Молчит... Спит... Но это уже совсем другая история...

Марина Яшкина, job-editor@yandex.ru.